Книга По дороге к высокой башне. Часть третья [СИ] - Олег Юрьевич Будилов

class="p1">— Спасибо, — едва слышно сказал Самон и низко поклонился.

— Мало кто знает, что за мальчишка бродит со мной по лесам, — продолжал я, — даже имя его лучше пореже произносить вслух. Сейчас я командую отрядом, поэтому на время ты станешь моим оруженосцем, но потом никто не помешает тебе сменить хозяина.

Казалось, в какой-то момент молодой дворянин хотел воспротивиться моему решению, понятное дело намного приятней прислуживать принцу, чем Тибону Проклятому, но хорошенько поразмыслив, он не стал спорить.

— Я сделаю, как скажешь, — сказал он.

— Смотри, — предупредил я, — меня считают преступником и злодеем. Оставаясь со мной, ты можешь к своим старым прегрешениям добавить новые.

— Похоже, ты не так ужасен, как говорят, — смело ответил Самон, — если с тобой путешествует принц крови.

Я усмехнулся приятно удивленный его прямотой.

— Я буду служить тебе, Тибон, — продолжал бывший дворянин, — но хочу, чтобы ты знал. Я здесь не ради тебя, а ради принца и, если для его спасения мне придется пожертвовать твоей головой, я сделаю это не задумываясь.

— Откровенность за откровенность, — я потер кончик носа, — я тоже хочу, чтобы ты кое-что узнал. Предашь нас — умрешь, струсишь — умрешь, начнешь болтать — умрешь.

Юноша с сомнением уставился на меня, видимо не мог поверить в то, что я говорю серьезно.

— Можешь произнести клятву оруженосца, — сказал я, — надеюсь тебе не нужно напоминать слова?

Для Самона это была первая проверка. Большинство дворянских сыновей с детства знали, что нужно говорить в таких случаях. Я улыбнулся застигнутый нахлынувшими воспоминаниями. Когда-то давно один глупый мальчишка — послушник, сбежавший из монастыря, попытался выдать себя за дворянина и погорел на сущем пустяке.

Бывший королевский гвардеец приложил правую руку к сердцу.

— С этого дня моя жизнь принадлежит Тибону Проклятому. Клянусь служить честно и преданно. Клянусь не отступать перед лицом врага и защищать своего господина до последней капли крови. Да поразят меня боги, если делом, словом или в мыслях я захочу предать его.

В клятве, которую принес Самон, не было позора. Многие младшие сыновья знатных семей становились оруженосцами собственных отцов или старших братьев. По сути, молодому дворянину не за что было обижаться на меня.

Выслушав высокопарные слова до конца, я сунул руку в походный мешок и достал пояс с кинжалом, который раньше принадлежал одному из стражников.

— Держи, Самон из Филема, — сказал я, — с этого момента ты мой оруженосец. Если считаешь, что своими словами или делами я оскорбил тебя, то ты в любое время можешь вызвать меня на поединок. Свое согласие на бой я даю заранее.

Молодой дворянин с благодарностью взял оружие.

— Я это запомню, — сказал он и неожиданно спросил, — как ты можешь доверять мне после всего, что услышал? Ты не забыл, что когда-то я уже нарушил одну клятву? Ведь я давал присягу королю Марону. Что мне помешает предать еще раз?

— А кто сказал, что я тебе доверяю? — искренне удивился я, — может быть со временем так и будет, но пока ты под подозрением.

Самон нахмурился.

— Значит ли это, что при первых сомнениях ты убьешь меня?

— Ну, или я, или он, — я кивнул Холину, который все это время, не шевелясь, сидел позади молодого дворянина готовый в любой момент проткнуть последнего коротким копьем, подобранным в остроге. Холин, который только и ждал моей команды, легонько кольнул Самона наконечником в мягкое место. От неожиданности молодой дворянин взвился над бревном и отпрыгнул в сторону, с испугом переводя взгляд с меня на бывшего разбойника.

С самого начала я не собирался вести отряд к храму. Заброшенное святилище было домом и укрытием для нас с Бибоном и Холином, но нашим новым знакомым делать там было нечего. Присутствие чужаков вызвало бы пересуды и нездоровые слухи, поэтому я решил отвести своих новых товарищей на стоянку Тагона. Так я теперь называл про себя поляну с большим камнем, на котором я когда-то похоронил храброго воина. Много воды утекло с тех пор. В свое время я бережно собрал кости дорогого мне человека и закопал их в лесу. Душа Тагона давно обитала на Сверкающих вершинах, так что никакого неудобства своими действиями я ему не доставил.

Это место для запасного лагеря я выбрал неслучайно. Во-первых, у огромного валуна можно было соорудить надежное укрытие от непогоды, во-вторых, на поляне был родник с чистой водой, а в-третьих, отсюда до святилища было рукой подать. Конечно, я понимал, что перво-наперво моим новым друзьям нужно было хорошенько отдохнуть и прийти в себя. Я очень надеялся на то, что со временем мне удастся привлечь их на свою сторону в борьбе с Мароном. Я не сумел найти в тюрьме старого друга, но возможно освобожденные воины смогут мне отчасти его заменить.

К моему удивлению никто из увязавшихся за нами простолюдинов не сбежал по пути. Все они следовали за мной словно послушные овцы за пастухом. По дороге нам с Холином удалось поговорить с каждым. Среди наших спутников оказалось много крестьян. Разоренные, лишенные земли и крова они не собирались возвращаться в родные деревни. Ничего хорошего их там не ожидало. Все семейные ушли, а одинокие мужики и парни отправились со мной. Еще к нам пристали двое бывших слуг арестованных за пьяную драку и поножовщину, и даже один настоящий разбойник. Со своими дружками бежать он побоялся, потому что был должен им денег, вот и решил поискать счастья с новыми друзьями. Получалось, что беднякам действительно некуда было податься. Услышав о том, что я предлагаю дворянам укрыться в лесу, они отправились следом в надежде на то, что я и их приму под свою защиту. Простым людям я внушал благоговейный страх. Наслушавшись от глашатаев о зверствах Тибона Проклятого, они считали меня самым отъявленным злодеем и невероятно удачливым разбойником. Поверив в мою счастливую звезду, они решили идти за мной в огонь и в воду.

С дворянами дело обстояло намного сложнее. Если распускаемые обо мне слухи внушали беднякам уважение, то на богачей они действовали прямо противоположным образом. Оказавшись в безвыходном положении, они согласились следовать за мной, но каждый из них оставлял за собой право в любой момент покинуть лагерь. В общении они были довольно учтивы, но всем своим видом демонстрировали независимость. Я даже не понял, испытывают ли эти люди благодарность за освобождение из тюрьмы.

Никогда прежде мне не приходилось становится во главе отряда, состоящего из таких разных людей. С одной стороны освободив их из заточения, я вроде бы взял не себя ответственность за их